Не могу пройти мимо безобразия. Так и хочется принять участие! (с)valley
(это моя задумка на Треугольники. Но тогда не срослось, тока счас. Третий лишний - не Абарай)
типа фик С клена опадают листья, налету подхватывая солнечных зайчиков, и мягко ложатся на доски веранды. А на перилах сидит хрупкая девушка, сама похожая на осенний цветок, и внимательно смотрит в сторону калитки. Она-то знает, что скоро там появится высокая, стройная фигура брата, и надо будет успеть соскочить с перил и спрятаться в саду. Чтобы он не знал. Чтобы не подумал... А потом снова искать возможность увидеть его, наблюдать за ним, впитывать глазами его облик...
И помнить, всегда помнить, что ты всего лишь вторая. Ты пришла позже, по ее просьбе, благодаря родству с ней. И стала сестрой. Но любил он ее. И до сих пор любит. Это видно, достаточно лишь взглянуть в его глаза - в них до сих пор ее тень.
Иногда Рукия ненавидела свою сестру. И стыдилась этого. Но ничего не могла с этим сделать. Ведь из-за сестры она навсегда лишилась его любви. И даже надежды нет. Потому что если брат когда-нибудь и забудет Хисану, родовая честь и закон все равно не позволят ему выбрать ее, Рукию.
Остается лишь ждать на перилах его возвращения, ловя на ладони умирающие листья, и избегать его взгляда, опасаясь увидеть там тень другой.
---
Ступая по опавшим листьям, издававшим мягкий шорох, Кучики Бьякуя направлялся домой. Конечно, он мог бы пройти совершенно бесшумно, но капитану нравился этот звук. Он успокаивал и помогал думать. А подумать было о чем.
Приближаясь к калитке своего поместья, Бьякуя привычно замедлил шаг, чтобы успеть разглядеть Рукию до того, как она убежит. Он знал, что сестра любит сидеть на веранде, по вечерам и не только, но еще он знал, что она не любит его присутствие. Каждый раз, как он входил в калитку, на веранде оставался лишь ее тонкий запах, запах льда и скошенной травы. Эта отчужденность сестры, даже неприязнь, очень задевали молодого главу клана. Он не ожидал от приемной сестры пылкой любви, но хотя бы симпатия, дружелюбность... То, что она сторонилась его, указывало на обратное. Ей был неприятен сам вид брата, иначе бы она не ускользала всякий раз, не избегала его взгляда. Бьякуя думал, что наверно Рукия винит его в смерти Хисаны, что не уберег, не удержал... Хотя видят ками, он сделал, что мог. И теперь пытался всячески показать младшей, насколько важна была для него старшая, как он ее любил и ценил. Почему-то для него было важно, чтобы Рукия думала о нем хорошо, хотелось быть лучше, правильнее. Наверно, оттого, что она очень походила на Хисану, даже слишком. Так было до Сокиоку. А потом... Видимо, Бьякуя слишком часто думал о сестре за это время, слишком много пережил, перечувствовал... Настолько, что теперь просто не мог перестать. Теперь, когда все утряслось, когда Рукие больше не грозила смерть, он все равно думал о ней. И теперь ее холодность ранила еще больней. Даже тогда, на холме, когда Кучики лежал при смерти, она больше волновалась за рыжего смертного, чем за брата, хоть и держала его за руку. Это даже если не вспоминать про Ренджи, верного лейтенанта. Вот уж к кому она была неравнодушна. Еще бы! Они всегда были вместе, с самого детства, поддерживали друг друга, смеялись и горевали. Даже теперь Ренджи ослушался капитана ради нее, спас ее, по крайней мере, попытался. И его Рукия не избегала. А когда смотрела на это красноволосое недоразумение, взгляд был теплым и открытым. Не то, что те острые короткие взгляды, что она бросала на Бьякую.
И что же было делать? Ревновать, что-то доказывать, чего-то требовать? Это недостойно аристократа, да и глупо. А что-то еще... В отношении этой девушки неустрашимый капитан просто терялся и не знал, что предпринять. Единственное, что он мог сейчас придумать, это довольствоваться тем, что есть. Видеть ее иногда, слышать ее голос, заботится о ней, получая в награду робкую улыбку... Задерживаться у калитки, чтобы ощутить ее присутствие и подсмотреть, как она ловит на ладонь листья.
---
Ренджи сидел в казарме, упорно пытаясь сосредоточиться на отчете. Но почему-то вместо этого в голову лезли мысли о капитане. Он только что пошел домой, надавал кучу поручений своим неизменно спокойным тоном, тем самым ставя крест на вечерние планы Абарая. Но дело даже не в этом. Просто... Конечно, это невозможно и смешно, но Ренджи показалось, что капитан чем-то расстроен. Более того, кажется, это было как-то связано с Рукией, потому что до этого лейтенант вскользь упомянул о своей подруге и сестре начальника. Вот тогда-то тот и помрачнел. Может, кто другой и не заметил бы, но только не Ренджи, который старается ничего не упустить в поведении капитана, ведь чтобы его превзойти, нужно хорошенько изучить слабости. Если они найдутся. И, кажется, они нашлись.
А еще Ренджи думал (да, он любил подумать, несмотря на кажущуюся простоту), что у капитана и Рукии слишком богатое воображение. Много себе придумывают. И, похоже, это им сильно мешает.
Абарай смахнул с бумаг осенний лист, залетевший в открытое окно, и приступил к отчету.
типа фик С клена опадают листья, налету подхватывая солнечных зайчиков, и мягко ложатся на доски веранды. А на перилах сидит хрупкая девушка, сама похожая на осенний цветок, и внимательно смотрит в сторону калитки. Она-то знает, что скоро там появится высокая, стройная фигура брата, и надо будет успеть соскочить с перил и спрятаться в саду. Чтобы он не знал. Чтобы не подумал... А потом снова искать возможность увидеть его, наблюдать за ним, впитывать глазами его облик...
И помнить, всегда помнить, что ты всего лишь вторая. Ты пришла позже, по ее просьбе, благодаря родству с ней. И стала сестрой. Но любил он ее. И до сих пор любит. Это видно, достаточно лишь взглянуть в его глаза - в них до сих пор ее тень.
Иногда Рукия ненавидела свою сестру. И стыдилась этого. Но ничего не могла с этим сделать. Ведь из-за сестры она навсегда лишилась его любви. И даже надежды нет. Потому что если брат когда-нибудь и забудет Хисану, родовая честь и закон все равно не позволят ему выбрать ее, Рукию.
Остается лишь ждать на перилах его возвращения, ловя на ладони умирающие листья, и избегать его взгляда, опасаясь увидеть там тень другой.
---
Ступая по опавшим листьям, издававшим мягкий шорох, Кучики Бьякуя направлялся домой. Конечно, он мог бы пройти совершенно бесшумно, но капитану нравился этот звук. Он успокаивал и помогал думать. А подумать было о чем.
Приближаясь к калитке своего поместья, Бьякуя привычно замедлил шаг, чтобы успеть разглядеть Рукию до того, как она убежит. Он знал, что сестра любит сидеть на веранде, по вечерам и не только, но еще он знал, что она не любит его присутствие. Каждый раз, как он входил в калитку, на веранде оставался лишь ее тонкий запах, запах льда и скошенной травы. Эта отчужденность сестры, даже неприязнь, очень задевали молодого главу клана. Он не ожидал от приемной сестры пылкой любви, но хотя бы симпатия, дружелюбность... То, что она сторонилась его, указывало на обратное. Ей был неприятен сам вид брата, иначе бы она не ускользала всякий раз, не избегала его взгляда. Бьякуя думал, что наверно Рукия винит его в смерти Хисаны, что не уберег, не удержал... Хотя видят ками, он сделал, что мог. И теперь пытался всячески показать младшей, насколько важна была для него старшая, как он ее любил и ценил. Почему-то для него было важно, чтобы Рукия думала о нем хорошо, хотелось быть лучше, правильнее. Наверно, оттого, что она очень походила на Хисану, даже слишком. Так было до Сокиоку. А потом... Видимо, Бьякуя слишком часто думал о сестре за это время, слишком много пережил, перечувствовал... Настолько, что теперь просто не мог перестать. Теперь, когда все утряслось, когда Рукие больше не грозила смерть, он все равно думал о ней. И теперь ее холодность ранила еще больней. Даже тогда, на холме, когда Кучики лежал при смерти, она больше волновалась за рыжего смертного, чем за брата, хоть и держала его за руку. Это даже если не вспоминать про Ренджи, верного лейтенанта. Вот уж к кому она была неравнодушна. Еще бы! Они всегда были вместе, с самого детства, поддерживали друг друга, смеялись и горевали. Даже теперь Ренджи ослушался капитана ради нее, спас ее, по крайней мере, попытался. И его Рукия не избегала. А когда смотрела на это красноволосое недоразумение, взгляд был теплым и открытым. Не то, что те острые короткие взгляды, что она бросала на Бьякую.
И что же было делать? Ревновать, что-то доказывать, чего-то требовать? Это недостойно аристократа, да и глупо. А что-то еще... В отношении этой девушки неустрашимый капитан просто терялся и не знал, что предпринять. Единственное, что он мог сейчас придумать, это довольствоваться тем, что есть. Видеть ее иногда, слышать ее голос, заботится о ней, получая в награду робкую улыбку... Задерживаться у калитки, чтобы ощутить ее присутствие и подсмотреть, как она ловит на ладонь листья.
---
Ренджи сидел в казарме, упорно пытаясь сосредоточиться на отчете. Но почему-то вместо этого в голову лезли мысли о капитане. Он только что пошел домой, надавал кучу поручений своим неизменно спокойным тоном, тем самым ставя крест на вечерние планы Абарая. Но дело даже не в этом. Просто... Конечно, это невозможно и смешно, но Ренджи показалось, что капитан чем-то расстроен. Более того, кажется, это было как-то связано с Рукией, потому что до этого лейтенант вскользь упомянул о своей подруге и сестре начальника. Вот тогда-то тот и помрачнел. Может, кто другой и не заметил бы, но только не Ренджи, который старается ничего не упустить в поведении капитана, ведь чтобы его превзойти, нужно хорошенько изучить слабости. Если они найдутся. И, кажется, они нашлись.
А еще Ренджи думал (да, он любил подумать, несмотря на кажущуюся простоту), что у капитана и Рукии слишком богатое воображение. Много себе придумывают. И, похоже, это им сильно мешает.
Абарай смахнул с бумаг осенний лист, залетевший в открытое окно, и приступил к отчету.
@темы: мое
